Об отце Боваеве Кука Онкоровиче.
Прислано Ольгой Кукаевной Баваевой (так записали в Сибири фамилию).
Маленьким мальчиком, мой папа, катаясь на лошади, решил перепрыгнуть через корову. Корова метнулась в сторону, лошадь упала на нее. И в этой свалке лихому наезднику сломало ногу. Слава богу, что жив остался. Позднее будучи школьником в Башанте второй раз сломал ту же ногу. С тех пор остался хромым. После окончил Астраханский педагогический техникум. В 30-х годах работал учителем в Чилгире. Мой дед, Боова, в те времена, сумел дать образование всем своим сыновьям. Мой папа, младшие его братья Бада( пропал без вести во время войны) и Дорҗ-Һаря, (погиб восемнадцилетним пареньком в Ростовской области в составе 110 кавалерийской дивизии) все они учились в Башанте. Сергей и самый младший Владимир тоже получили образование. Папа и Бада успели закончить Астраханский Педтехникум перед войной. Если мама довольно много рассказывала о ссылке, то папа, сдержанный, суровый калмык почти ничего не рассказывал, только совсем немногое знал мой брат.
Единственный эпизод, услышанный из уст папы, было его воспоминание, как записывали их имена и фамилии по прибытию на место назначения в Сибири. Папа диктует свою фамилию, имя, отчество: «Боваев Кука Онкорович». Писарь, дойдя до отчества, презрительно: “Как-как?” Папа: “Местоимение – он, основа слова корова, суффикс – ич”. И вышел вон.
В Сибири папа работал бухгалтером, учетчиком, завхозом и т.д. В первые годы высылки, он работал бухгалтером на маслозаводе. Женщины-калмычки работали доярками при этом заводе. Каждый вечер, когда они возвращались с дойки с ведрами молока, их нагоняли на лошадях местные молодые парни. Вырывали из рук ведра с молоком, выливали на землю. Такая у них была забава. Однажды это увидел мой папа. Он метнулся на коня и поскакал к ним. Папа был небольшого роста, но крепким и ловким, не смотря на хромоту. И на коне – орел! Подскакал он к этим героям и повышибал их всех из седел. После этого, они оставили наших женщин в покое.
Знаю один забавный эпизод, связанный с этим периодом, который часто рассказывался в нашей семье. Как уже было сказано, папа работал бухгалтером на маслозаводе. На этом основании наш дед решил пойти к директору и попросить молока. Папе, молодому мужчине, с просьбами ходить стыдно. А дед решил: «С меня старого не убудет…». Приходит дед к директору завода. Естественно, что директор не вручил ему сразу желаемое, а начал было отказывать в просьбе, приводя какие-то аргументы. На что мой дед, желая сказать следующее: «Өрәлхн литр үсндн, юн бәәнә түнд, дала үг келәд бәәх?”. «Всего-то пол-литра молока, чего тут разговоры длинные заводить?» Но, так как дед плохо говорил по-русски, у него получилось: “Без разговору, пиши пол-литра молока!”. Сказал мой дед сердито. Тут надо признать, что исследователь Нефедьев (1834, 362 с.) был абсолютно прав, отмечая неумение калмыков просить: « Калмык… если он просит о чем-нибудь, то говорит просто, не зная поклонов и не изменяя ни вида, ни голоса, так, что просьба его бывает более похожа на требование». Как уже мы все догадываемся, старый калмык и не подумал сменить выражение лица и добавить просительных ноток в голос, хотя бы. Тут, директор только рассмеялся и выписал накладную на 0, 5 литров молока. А кладовщик, не очень образованный человек, не зная, что такое «0,5», каждый день выдавал по 5 литров молока. Вот они тут зажили! Что еще нужно калмыкам если есть джомба? Чай калмыцкий с маслом даже пили. Позже были эпизоды, когда папа выволок из-за стола и спустил с крыльца одного зарвавшегося умника, который рискнул обозвать калмыков предателями. Одного ткнул ножом, подранил, к счастью, легонько. Я все удивлялась, как его в тюрьму не отправили. Позже узнала,
что это был немец, тоже ссыльный, поэтому и обошлось. (Поспорили, кто больше виноват). Позднее они подружились.
У нас был брат, Иван, 1949 года рождения. Умер младенцем. Естественно, что никаких поминок не устраивали, людей не звали. Дед сказал, с больницы, не занося домой, похоронить. Папа так и сделал. Однажды папа приходит домой с работы. Мама сидит и плачет. Оказалось, что жители деревни, женщины стали ее обвинять в том, что они съели младенца. Папа в бешенстве пошел в контору и потребовал: «Что вы там болтаете? В таком случае, я требую провести эксгумацию!». Те в ответ: «Кука Онкорович, мы все сделаем,только ты объясни нам, что такое эксгумация?»
Однажды папа привез домой одного совершенно истощенного калмыка-военного. Не трудно догадаться, что военный возвращался из Широклага. Мама говорила: “Эврә девл дотран ораһад авч ирлә, цан дерән. Җе-гиһәд яңһрдган цокцн юмн билә”. Папа привез его, завернув в
свой тулуп, на санях. Кто это был, сколько он у них прожил, ни имени, ни фамилии не знаю. Не спросила. Маленькая была.
Вот скудные воспоминания об отце в Сибири. Как его семья депортировалась, как в дороге ехали, где впервые остановились, ничего не знаем, к сожалению.
Думаю, что папа был одним из последних калмыков, который умел метать аркан. Из рассказов моего брата Убуша. Он подросток, лет 14-15, с младшим братом, Толиком, должен был напилить дров на зиму. Тут прискакали его друзья на лошадях, зовут на речку, за лесом. Он прыгает на лошадь, оставляет младшего брата одного. «Скачем с пацанами, тут и до леса рукой подать. Один из мальчишек кричит мне: Шурка (так его называли русские в Сибири), батя твой скачет!». «Ардаран хәләхлә, мөрәр довтлад аашна. Модн заагар орхла, күцҗ чадшго гиҗ санҗанав. Моддуд тал өөрдәд курч ирүв. Тиигҗәхләм, нег юмн ишкрәд одсм болва, “хард” һазр деер кевтнәв. Барун һаран сарсалһад, дайлад хатрҗ йовсн намаг, цалмар бәрәд авчкв. «Ода көвудн
өөр цокулхв» – гиҗ санҗанав. “Сууҗав”- гиҗәнә энчнь. Арднь сууһад авчкув. Мод көрәдҗ бәәсн һазр тал ирәд, намаг булһчкад, Тооләг сундлҗ авчкад хатрад йовҗ одв. Тооля хар нүдәәрн гилвкн, ардан халәһад марзаһад йовад одв”.
Оглядываюсь, а папа на коне догоняет. Думаю, дотяну до леса, в лесу не догонит. Вот уже кромка леса, еще чуть-чуть и деревья… . Вдруг, будто что-то свистнуло. Хрясть – я на земле, аркан на правой руке. Думаю: “Вот сейчас при пацанах взгреет…!” Папа говорит: “Садись. Сел сзади,доскакали до места, где младший брат, Толик, остался пилить дрова. Ссадил меня, младшего забрал, тот только радостно сверкнул черными глазами своими, просиял в довольной улыбке и оба ускакали.
Брат Убуш, окончив мореходное училище, служил в мореходке. Был моряком дальнего плавания. В 1960-х годах бывал в Японии, Сингапуре и т.д. Невиданные страны для тех лет. Привозил подарки для всей деревни Догой, Агинский-Бурятский национальный округ. Всем девушкам новомодные тогда газовые косынки и ни откуда-нибудь, а из самой Японии, например. О нем говорили: “Делкә мини” гиһәд бәәдг залу!».
Как-то в одной из своих побывок, тогда еще совсем молодой парень, не было еще двадцати, он стал стрелять из ружья по бутылкам, показывать другим ребятам свое “мастерство”. Рядом с ними, привязав своего коня, присел старик, Манҗн Үлмҗ, гидг күн билә.
Убуш: «Би хаһад бәәнәв, көвүдд үзүләд. Өвгн хәләҗәһәд: ” Чи сәәнәр ханач”- гиҗәнә. Тиигхләнь би нам улм көөрәд одв. Тиигҗәһәд өвгн мөрн деерән мордад авчкад келҗәнә: “Әкү, ас тер бууһан. Үзҗәнч тер үкрә баас?”. Мөрән довтлулад хооран һарчкад, эмәләсн унҗн, ардаран эргн хаһад, тер үкрә баас өсргчкв. Бууһм намд хайад өгчкәд, довтлад йовҗ одв. Би аман анһаһад үлдв. Дәкҗ хаҗ чадду гиҗ көөрдгән уурв.”
“Я стреляю, и так и сяк. А дед говорит: «Хорошо стреляешь!». Тут я и вовсе разошёлся. Потом дед говорит: “Ну-ка, дай-ка сюда!”. Хватает ружье, прыгает на коня, говорит: «Видишь ту коровью лепешку?». Потом на полном скаку, с разворота, свесившись с лошади, почти не целясь, из под руки пальнул по лепешке, та вдребезги, кинул мне ружье и ускакал! Я остался с отвисшей челюстью. Больше не хвастал, что умею стрелять”.
“… Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя…” J
Один смешной эпизод из маминых воспоминаний.
В первые годы высылки, в барак к женщинам-калмычкам повадился некий Харитон. Мама, тогда молодая девушка, конечно же, в этом не участвовала, а наблюдала со стороны. Женщины, видимо,что-то смекнули…
«Мууха юмн! Махлаһан цохтад имсчкәд, тәмк амнань булнгд зуусн, нәәхләд орҗ ирдм. Нег дакч гергчүд цуһар негдәд унгаһад ингичнь шарвлнь сууләд… Тернь әвр му ду һарад хәәкрвә… Тиигчкәд тер гергчуд келҗәнә: “Какой ты Харитон? Сучка ты!” Тиинәс хөөн тер “Харитон” ирдгән уурва.
“Заходит такой, вразвалочку, шапка набекрень, цигарка в зубах…. Харитон. Однажды, женщины все на “него” напали, свалили на пол, пошарили в штанах. А “он” истошно орет. “Какой ты Харитон!? Сучка ты!!» – заключили женщины. Больше «Харитон» не появлялся у нас».
